понеділок, серпня 19, 2013

ВИЦЕ-АДМИРАЛ В.Д.РЯЗАНЦЕВ " В КИЛЬВАТОРНОМ СТРОЮ ЗА СМЕРТЬЮ" ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

 Начало-Часть Первая
Сегодня по просьбе многих читателей блога я  продолжаю публикацию книги вице-адмирала, заместителя Начальника Главного Штаба ВМФ России по боевой подготовке, члена Правительственной комиссии по расследованию причин и обстоятельств катастрофы ПЛ "Курск" В.Д.Рязанцева "В кильваторном строю за смерью",которая посвящена истории службы и гибели этой подводной лодки. Богатый фактологический материал, изложен обстоятельно, последовательно и в легкодоступной форме. В книге содержится исчерпывающие объяснения той цепи фатальных событий, что привела в августе 2000 г. подводную лодку К-141 "Курск" к гибели. Автор перечисляет всех тех, чьи халатность и небрежение служебными обязанностями обусловили эту тяжёлую для всего флота потерю. Особо автор останавливается на разборе бездарных и некомпетентных действий спасательных сил Северного флота в ходе неумелой и запоздалой операции по оказанию помощи терпящей катастрофу лодке. Вице-адмирал В.Рязанцев уделяет и развенчивает миф о "торпедной атаке американцев", а также сопутствующей этому мифу горы заведомой лжи, что были рождены командованием Северного флота с целью сокрытия собственной вины в гибели новейшего подводного ракетоносца. Видимо, именно поэтому неудобная для влиятельной военной верхушки книга, написанная автором ещё в 2005 г., до сих пор не издана в печати и потому малоизвестна  в России. Спустя 13 лет после трагедии,продолжаются споры по этой трагедии.Почему так? Да потому что никто до настоящего времени не верит правительственной комиссии и ее выводам.
 Вячеслав Мазуренко.
БЛЕСК И НИЩЕТА БОЕВОГО ФЛОТА
 Середина 90-х годов прошлого столетия для ВМФ была самым тяжелым временем.
Близилась знаменательная дата в жизни военных моряков-300-летие Российского флота, а действующий флот был в ужасном и бедственном состоянии. В ВМФ шло повальное списание с боевого состава как устаревших, так и совершенно новых боевых кораблей, сокращались офицерские кадры, части боевого и материально-технического обеспечения. Из-за отсутствия топлива и денежных средств на текущие ремонты и боевую подготовку, боевые корабли флотов в море не выходили. Судостроительные верфи страны новых кораблей не строили, денег не хватало даже на содержание военных моряков. Для пополнения военно-морского бюджета внебюджетными деньгами руководство ВМФ совместно с Госкомимуществом РФ приняло решение продавать за границу на металлолом дорогостоящие современные корабли флота. Тяжелый авианесущий крейсер «Новороссийск» Тихоокеанского флота вступил в боевой состав в 1982 году. Новоявленные «флотоводцы» списали его и продали по бросовой цене за границу в 1993 году. Большой противолодочный корабль «Адмирал Захаров» вступил в строй в 1983 году, списан в 1994 году. Большой противолодочный корабль «Петропавловск» вступил в строй в 1976 году. В 1992 году на корабле провели дорогостоящий средний ремонт, и в 1994 году с 80 % — ным запасом моторесурса главных двигателей он своим ходом «ушел» за границу на металлолом. Руководители Тихоокеанского флота в 1995 году подали на списание тяжелый атомный ракетный крейсер «Адмирал Лазарев» постройки 1984 года, и уникальный атомный корабль связи и наблюдения за космическими объектами «Урал» постройки 1988 года. Если бы эти корабли не имели ядерной энергетической установки, они бы наверняка были списаны и проданы за границу. Так как корабли с ядерными реакторами ни одна страна мира не могла приобрести, руководству ВМФ ничего другого не оставалось, как отменить списание этих кораблей и оставить их «служить в отстое». В это время были списаны все учебные корабли, на которых курсанты военно-морских училищ проходили учебную практику и совершали учебные морские походы. В военно-морских институтах (так стали называться военно-морские училища) для проведения курсантами морской стажировки остались небольшие катера и шлюпки прибрежного плавания. «Флотоводцы» 90-х годов XX столетия стали готовить морских офицеров для океанского флота России на речных судах и шлюпках. И до сих пор курсанты военно-морских институтов морскую стажировку проходят «на челнах Степана Разина». В это же время в средствах массовой информации «флотоводцы» Главного штаба ВМФ развернули мощную пропагандистскую кампанию по подготовке к празднованию 300-летия флота. Звучали пафосные речи и патриотические призывы сохранить и приумножить боевую славу военно-морского флота России. Огромными тиражами издавалась красочно оформленная дорогостоящая литература, посвященная исторической дате, проходили пышные банкеты, презентации, парады. В печатных изданиях о современном военно-морском флоте «флотоводцы» печатали свои «героические биографии» и личные фотографии, вывешивали на стенах штабов и военно-морских училищ собственные портреты и мемориальные доски. «Пир во время чумы» — это о тех, кто готовил и проводил торжества по поводу 300-летия Российского флота. Денег на строительство жилья для моряков, на ремонты кораблей, на боевую подготовку экипажей, на издание нового Корабельного устава, на военно-морскую форму и обмундирование курсантов и офицеров флота у «флотоводцев» не было, зато деньги нашлись на пышные торжества, парады, дорогостоящие подарки и многотысячные тиражи собственных мемуаров. Чтобы ни у кого не возникало сомнений в том, что военно-морской флот России «скорее жив, чем мертв» требовалось показать общественности страны, что флот, несмотря ни на какие экономические трудности, пополняется новыми боевыми кораблями, совершает «героические» дальние морские походы и с моря обеспечивает безопасность России. Так как денег на достройку и испытания почти готовых боевых кораблей, которые находились на стапелях судостроительных заводов, не хватало, в Главном штабе ВМФ решили по случаю 300-летия Российского флота объявить сбор денежных пожертвований от российских граждан на достройку тяжелого атомного ракетного крейсера «Петр Великий», и большого противолодочного корабля «Адмирал Чабаненко». В это же время, без надлежащих испытаний и проверок боевой техники, под звуки оркестра и с хвалебными речами в состав ВМФ приняли новую атомную подводную лодку К-141. ВМФ получил новую боевую единицу, но денег на содержание и обеспечение этой подводной лодки, на отработку боевой подготовки экипажа не было. Вот в такое тяжелое для страны время и в праздничные для ВМФ дни первый основной экипаж АПЛ К-141 «Курск» проводил боевую плановую подготовку. Чтобы экипаж подводной лодки мог решать боевые задачи согласно боевого предназначения, он должен по уровню боеготовности войти в первую линию. Ввод экипажа в первую линию — длительный, трудоемкий и материальнозатратный процесс, который требует от моряков-подводников, от офицеров штабов дивизии, флотилии и флота многомесячной напряженной работы, материально-технического и денежного обеспечения. Основному экипажу К-141,чтобы войти в первую линию боеготовности, требовался большой наряд сил обеспечения — надводных боевых кораблей, подводных лодок, морской авиации, судов вспомогательного флота, береговых частей. Все эти силы стояли у причалов и сидели на аэродромах без топлива, материально-технического обеспечения и ремонтов. В сентябре 1995 года первый экипаж К-141 «Курск», отработав полный курс боевой подготовки, стал перволинейным экипажем. Второй резервный экипаж этой подводной лодки из-за отсутствия сил учебно-боевого обеспечения боевую подготовку не отрабатывал. Как отрабатывал курсовые задачи первый экипаж навсегда останется тайной. Поднятые со дна Баренцева моря служебные документы АПЛ «Курск» говорят" о том, что боевая подготовка в период ввода экипажа в первую линию проводилась так же, как и на других атомных подводных лодках — в упрощенном варианте. По-другому быть не могло. Нужда и нищета российского флота в середине 90-х годов XX столетия была сравнима с нуждой и нищетой русского флота в Бизерте из-за вынужденной эмиграции в 1920 году. Обман и приукрашивание истинного положения дел на флотах, несовместимы с высоким уровнем боевой подготовки и профессиональной выучкой моряков. Фактически весь флот был небоеготов, но ни один «флотоводец», ни на одном совещании, где присутствовали Президент и члены Правительства Российской Федерации не сказал ни слова о плачевном состоянии флота. Все доклады «флотоводцев» на таких совещаниях заканчивались словами: «Нам тяжело, но флот готов выполнить любую задачу, которая будет поставлена Верховным главнокомандующим Вооруженными силами страны». С 1996 года первый экипаж К-141 «Курск» ежегодно отрабатывал курсовые задачи и подтверждал свой перволинейный уровень боеготовности. В море подводная лодка выходила не часто. Ежегодная средняя наплаванность первого экипажа с 1996 года по август 1999 года составляла 12-14 суток. По итогам боевой подготовки в этот период экипаж в 7-й дивизии подводных лодок занимал скромную середину. За три с половиной года первый экипаж лишь в 1997 году выполнил учебное боевое упражнение с выпуском практической электрической торпеды. Несмотря на то, что решением главнокомандующего ВМФ еще в 1993 году в боекомплект атомной подводной лодки 949 А проекта была включена парогазовая торпеда на сильном окислителе 65-76 А, первый экипаж с момента постройки подводной лодки и до июня 2000 года к эксплуатации этой торпеды на подводной лодке не готовился. Экипаж не выполнял стрельб такой торпедой на государственных испытаниях, а также погрузок на подводную лодку учебных макетов этих торпед. Не проводилось и организационной учебно-боевой стрельбы. Вообще, на 7-й дивизии атомных подводных лодок ни один экипаж АПЛ проекта 949 А не готовился к боевому применению этих торпед. Командование 1-й флотилии торпедной подготовкой на подводных лодках не интересовалось и не контролировало ее результаты. Руководящие документы ВМФ требовали от командования флотилий и дивизий подводных лодок организовывать ежегодно практические учебные торпедные стрельбы по надводным кораблям каждого перволинейного экипажа. На Северном флоте эти требования просто игнорировались, и экипажи атомных подводных лодок годами не выполняли такие боевые упражнения. Объяснение было простое — на выполнение подобных стрельб нет средств и боевого обеспечения. В Главном штабе ВМФ Северный флот не ругали и этих нарушений не замечали. В 1998 году по долгу службы мне пришлось быть на Северном флоте. Рассмотрев результаты торпедной подготовки 1-й флотилии подводных лодок, в состав которой входила и АПЛ «Курск», я был поражен тем безразличием и безответственностью командования флотилии, которое они проявляли к этому виду огневой подготовки. Анализ и итоги торпедной подготовки на флотилии не проводились. Должностные лица флотилии, которые согласно своих служебных обязанностей должны обучать подводников боевому применению торпедного оружия, за весь 1998 год ни разу этого не делали ни на подводных лодках, ни в учебных центрах. Элементарные вопросы по теории и практике торпедных стрельб у большинства офицеров штаба флотилии вызывали приступы амнезии. Об этих недостатках по торпедной подготовке на 1-й флотилии командование Северного флота и Главного штаба ВМФ было официально уведомлено. Как показали последующие проверки Северного флота, результат таких официальных уведомлений оказался нулевым. Северный флот был передовым и неприкасаемым флотом. В конце каждого года главнокомандующий ВМФ издавал приказ по результатам боевой подготовки военно-морского флота. В этом приказе объявлялись лучшие корабли и части ВМФ. Они же за высокие показатели в боевой подготовке награждались переходящими призами. Из 22 утвержденных переходящих призов 12-14 всегда присуждались Северному флоту. На Северном флоте ежегодно объявлялись десятки отличных кораблей и частей, тогда как на других флотах и во всех Вооруженных силах страны таких частей не было совсем. Из ВМФ ежегодно уходили тысячи подготовленных высококлассных специалистов офицеров и мичманов, а на Северном флоте в это время по всем отчетным документам количество классных специалистов и мастеров военного дела неуклонно росло. Северный флот в отличие от других флотов, в это время не подвергался инспекционным проверкам. Проверки Главного штаба ВМФ на этом флоте носили характер поездок родителей в гости к своим детям. Жесткий и суровый нрав, который «родители ВМФ» демонстрировали при проверках других флотов, в отношении своих «северных детей» не проявлялся. Всем известно, что в большой семье есть любимые дети, которых балуют строгие родители. Семейным любимцам достаются конфеты и пряники, нелюбимым детям — оплеухи да подзатыльники. Северный флот был любимым флотом для многих «флотоводцев» и офицеров Главного штаба ВМФ. На этом флоте большинство из них проходили морскую службу, у многих военачальников на Северном флоте служили и служат сыновья, племянники, знакомые. Этот флот стал для ВПК полигоном, где рождались многочисленные Герои социалистического труда и лауреаты различных премий. Северный флот часто посещали руководители страны, чтобы воочию, удостовериться в боевой мощи современных кораблей. Апофеоз лжи и обмана на Северном флоте пришелся на 1996 год, когда военачальники рапортовали «о блистательном походе» в Средиземное море отряда боевых кораблей в составе тяжелого авианесущего крейсера «Адмирал Кузнецов», эсминца «Бесстрашный», сторожевого корабля «Пылкий» и девяти судов обеспечения. Поход посвящался 300-летию Российского флота. Я уже рассказывал, в каком бедственном положении в то время находились все флоты нашей страны. Руководство ВМФ для подготовки этого похода направило практически все бюджетные деньги, выделявшиеся на содержание кораблей ВМФ, на Северный флот. Запасы корабельного топлива, которое предназначалось для всех кораблей флотов, были отправлены на Северный флот. Такие действия «флотоводцев» Главного штаба ВМФ поставили Тихоокеанский, Балтийский и Черноморский флоты на грань полной утраты боеготовности. ТАВКР «Адмирал Кузнецов» с первым заместителем главнокомандующего ВМФ на борту в первые недели похода из-за различных поломок материальной части чуть было не пришлось буксировать обратно в базу. Кое-как восстановив часть вышедшей из строя боевой техники корабль дошел до Средиземного моря. И «полетели» с борта крейсера по всем флотам служебные телеграммы: «Флот России вернулся в Средиземное море», «Впервые в небе Адриатики российские палубные истребители», «6-й флот США шокирован появлением российских кораблей в водах Средиземного моря». Несколько месяцев два первых заместителя главнокомандующего ВМФ, сменяя друг друга, руководили этим «героическим» походом, выступали в роли «свадебных адмиралов» на различных многочисленных заграничных приемах, банкетах и раутах. Другие задачи не требовали присутствия на борту крейсера столь высокопоставленных начальников. Возвратившись с похода, истратив огромные материальные и денежные средства, тяжелый авианесущий крейсер стал на долгие годы в дорогостоящий ремонт. «Флотоводцы» Главного штаба ВМФ отрапортовали Президенту и правительству России о том, что Флаг ВМФ вернулся в Средиземное море. О том, что демонстрация флага в Средиземном море обошлась российскому государству «в копеечку», а для ВМФ в годовую стоянку всех боевых кораблей флотов у пирса, «флотоводцы» предпочли промолчать. Они промолчали и о том, что этот поход «сожрал» всю валютную выручку за проданные на металлолом корабли. Ведь изначально эти деньги предназначались на постройку жилых домов офицерам и мичманам флотов. «Средиземноморский круиз» еще больше усугубил плачевное состояние флота. На это никто не обращал внимания, нужны были яркие праздничные мероприятия и их «флотоводцы» проводили, не считаясь ни с какими затратами. В условиях постоянной нехватки материальных и денежных средств в Главном штабе ВМФ решили возродить давно забытую форму боевой подготовки — сбор — походы кораблей флота. Предписывалось всем кораблям флотов одновременно выходить в море и обеспечивая друг друга выполнять необходимый объем задач боевой подготовки. Намерения были благие, но получилось, «как всегда». Во-первых, не все корабли могли подготовиться к выходу в море к определенному сроку. Во-вторых, топлива на каждом корабле хватало лишь на то, чтобы дойти до района боевой подготовки и без каких-либо тактических действий и совместных обеспечений выполнить боевые упражнения практическим оружием. Сбор- поход превратился в простое выстреливание в море и небо через артиллерийские стволы, ракетные направляющие, торпедные аппараты дорогостоящего боезапаса. Стреляли по различным мишеням без установления результатов стрельбы, без оценки тактического показателя, без какого-либо разбора и анализа. Чтобы получить высокую оценку огневого показателя, стрельбы практическим оружием стали называть «стрельба с запланированным промахом», «стрельба с выносом по целику», «установление результатов стрельбы графо — аналитическим способом». Это все упрощало подготовку боевых расчетов кораблей, снимало всякую ответственность с руководителей дивизий, бригад, флотилий, эскадр, флотов за боеготовность сил флота. За 3- 5 суток сбор — похода экипажи кораблей выполняли полугодовой или годовой план боевой подготовки. В этих условиях говорить о качестве боевой учебы не приходилось, все усилия корабельных офицеров были направлены на красивое оформление отчета по боевому упражнению и списание израсходованного боезапаса. На бумаге и при подведении итогов за год процент выполнения плана боевой подготовки на всех флотах был не ниже 98 %, на Северном флоте он всегда был 100 %. Из-за того, что при одновременном выходе кораблей в море на сбор — поход на кораблях не было необходимых штабных офицеров, оценивать подготовленность экипажей было некому. Из-за этого еще больше снизилась морская выучка и профессиональная подготовка корабельных специалистов. В Главном штабе ВМФ этих недостатков «не видели». Пытаясь в трудных экономических условиях хоть как — нибудь поддерживать боевую учебу экипажей кораблей, флотские чиновники выдавали желаемые результаты боевой подготовки за действительные. При этом их никто не ограничивал и не проверял. Наступил 1999 год. США и НАТО начали боевые действия против Югославии. Средиземноморский морской театр стал основным стратегическим направлением, где решалась главная задача в этом вооруженном конфликте. В воздушно-наступательной операции против Югославии принимали участие авиационная и морская группировки. В Средиземном море в составе объединенных военно-морских сил НАТО было сосредоточено 3-4 авианосные многоцелевые группы, 3-4 атомные подводные лодки с крылатыми ракетами, 20-25 боевых надводных кораблей, половина из которых были вооружены крылатыми ракетами «Томагавк». По причине абсолютного боевого превосходства ВМС НАТО, военно-морские силы Югославии выйти в море не могли. Политическое и военное руководство России, видно, считало нецелесообразным присутствие в районе Средиземного моря военно — морских сил России, поэтому наших боевых кораблей там не было. Для наблюдения за действиями ОВМС НАТО в район боевых действий было направлено небольшое гидрографическое судно «Лиман» Черноморского флота. Российская общественность требовала от своего правительства в качестве моральной поддержки гордого сербского народа послать в район Средиземного моря наши боевые корабли. Однако после экономических потрясений 1998 года материальных и денежных средств для подготовки нового похода кораблей в Адриатику у России не было. Командование ВМФ в связи с началом боевых действий в Югославии поставило задачу командованию Северного флота подготовить атомную подводную лодку во второй половине 1999 года к походу в Средиземное море. Выполнять такую задачу было поручено экипажу К-141 «Курск». До этого момента АПЛ дальше Баренцева моря не ходила, экипаж подводной лодки опыта дальних походов не имел. Но все когда-нибудь начинается впервые. 
Продолжение  следует...

Немає коментарів: